Історія Новини Топ Ексклюзив Інтерв'ю

Интервью из прошлого. Игорь Беланов: «После того пенальти в финале три ночи не мог уснуть»

Zbirna.com 12 квітня 2020, 19:00

23134

★★★★★

0 голосів

Интервью из прошлого. Игорь Беланов: «После того пенальти в финале три ночи не мог уснуть»

К 25-летию некогда популярной газеты КОМАНДА мы решили открыть рубрику «Интервью из прошлого», в которой найдем место наиболее резонансным и памятным публикациям разных лет

Фото uaf.ua

Сегодня герой проекта — легендарный форвард киевского Динамо и сборной СССР 80-х годов, обладатель Золотого мяча, обладатель Кубка кубков, двукратный чемпион СССР, вице-чемпион Европы Игорь Беланов. В 1999 году Игорь Иванович занимался бизнесом в родной Одессе.

«Малофеев завел сборную в тупик»

— Игорь, вы-то сами считаете себя футбольной звездой? — А вы меня? — Несомненно. — Тогда и я не буду скромничать. Ведь признали же меня как-то лучшим игроком Европы. — Позвольте напомнить — в 1986 году это произошло. Если вы не против, давайте-ка с этого события и начнем наш разговор. Что же случилось тогда, кажется, за две недели до мексиканского чемпионата мира? — Вы, естественно, имеете в виду смену главных тренеров сборной СССР — Малофеева на Лобановского. Это, напомню, произошло через несколько дней после того, как киевское Динамо в Лионе е финальном матче с Атлетико выиграло Кубок кубков. Но не только это событие стало поводом для предложения Лобановскому вернуться в сборную. Просто на то время Малофеев завел команду в тупик, не находя, на мой взгляд, из него выхода. — Вы ведь тогда уже были в сборной? — Правильно. Малофеев меня в нее и пригласил. Но потом я, мягко говоря, его просто не понял, когда он меня абсолютно незаслуженно раскритиковал на виду у всех за мой дебют в проигранном отборочном матче в Копенгагене (5 июня 1985 г. — А. С.) с датчанами. Да, мы уступили сильному сопернику на его поле — 2:4, да, это был мой не лучший матч, но зачем же было все валить на меня. Надо же, по словам Малофеева, на поле находилось всего 10 человек. А Беланов, мол, что был, что не был. Мне стало не по себе, когда я об этом услышал. Да и не только я обиделся на Малофеева за оскорбительные высказывания. А ведь и невооруженным глазом было видно, что он просто ошибся с тактической установкой на игру. Нам было приказано постоянно атаковать большими силами, а значит, рискуя время от времени оголять собственные тылы. И это против датчан?! Чему же тогда удивляться, что они несколько раз поймали нас на контратаках. — После Дании Малофеев отказался от ваших услуг? — Да, правда, выпустив еще меня через пару месяцев на последние 10 минут вместо Блохина в товарищеской встрече с Румынией. А потом вспомнил обо мне лишь в мае 86-го, поставив в Москве на товарищескую игру с финнами. Кстати, с начала года это была первая ничья нашей команды. Предыдущие же четыре контрольные встречи подряд сборная СССР проиграла. — То есть будем считать вовремя Малофеева заменили Лобановским, и вы вместе почти со всеми своими партнерами по киевскому Динамо снова очутились в сборной... — Да, для сборной нужна была готовая команда, ведь времени для того, чтобы наиграть новую, не оставалось — через полмесяца стартовал мексиканский чемпионат мира.

«Мы отказывались верить в проигрыш бельгийцам»

— И сразу же фантастическая игра с отнюдь не слабыми венграми — 6:0! — Причем мы настолько были готовы физически, технически, так понимали друг друга на попе, что не очень-то и удивились результату. Лобановский, помню, сказал: «Все в порядке — это и есть ваш уровень». — Потом была приличная ничья с французами с игровым преимуществом сборной СССР — 1:1, проходная победа над Канадой — 2:0 и драматическое поражение в четвертьфинале от Бельгии — 3:4. — А я бы еще добавил — обиднейшее поражение. — Только ли в судейских ошибках, на ваш взгляд, его причина? — То, что бельгийцы забили нам из офсайда, — доказано. Разумеется, это повлияло на результат. Но все равно мы просто обязаны были выигрывать. К сожалению, нам немного не хватило «физики». — Скорее всего, вы имеете в виду прессинг. — Да, этот сложный прием мы до автоматизма отрабатывали, готовясь к чемпионату. С венграми он сработал стопроцентно, а вот к игре с бельгийцами мы, увы, уже подустали. — А после матча вы упали на траву и заплакали... — Слезы на глазах были у многих наших игроков. Мы отказывались верить в то, что произошло. Это было несчастье. — А может, не было бы счастья, да несчастье помогло? — Что вы имеете в виду? — Ведь благодаря во многом вашей блестящей игре в том историческом матче с бельгийцами, вашему хет-трику вскоре вы и были признаны лучшим футболистом Европы. Не так ли? — Может быть. Но, поверьте, я бы ни на секунду не поколебался отказаться от этого звания взамен на победу в четвертьфинале над бельгийцами. Мы ведь тогда имели великолепный состав, громаднейший потенциал — могли и за мировую корону побороться. — Ожидали ли вы, что получите звание сильнейшего футболиста Европы? — О, нет. Отзывы о моей игре в прессе были хвалебные, но чтобы так высоко оценили меня в Европе… — Сознайтесь, были ли у вас трения с Заваровым в связи с тем, что пару недель спустя его признали лучшим игроком Союза? — Абсолютно никаких. Да и понятно ведь, как это могло произойти — у нас была не одна и та же оценочная журналистская аудитория. У Заварова — союзная, у меня — европейская. Мы-то с Сашей это понимали, а вот в прессе, помнится, появились весьма некорректные намеки на то, что раз уж в Европе признали лучшим представителя сборной СССР, то им должен быть лучший союзный футболист. Скажите, а почему не наоборот? — А потом на Республиканском стадионе перед началом матча Кубка чемпионов Динамо — Бешикташ вам вручили приз. — Да, специально для этой церемонии в Киев приехал главный редактор популярного в Европе Франс футбола Жак Тибер. Незабываемое мгновение, ведь все это происходило под овации 100 тысяч болельщиков. Я так тогда разволновался, что не забил туркам пенальти. Впервые в жизни...

«Окончательно меня убедил в том, что нужно принять приглашение Лобановского, Буряк»

— Игорь, к незабитым вами пенальти мы еще вернемся. А пока давайте вместе вспомним, как же восходила звезда Игоря Беланова? — Родился я в Одессе на Мясоедовской... — «На Мясоедовской открылась пивная, Там собиралася компания блатная...»? — Во-первых, в песне не «на Мясоедовской», а «на Дерибасовской», а во-вторых, это все равно не обо мне, ибо в семье я получил прилежное воспитание. Футболом же в детстве меня заразил отец, который был страстным болельщиком. Но, увы, в футбольную школу Черноморца меня не приняли из-за маленького роста. Пришлось очень долго «подрастать» в жэковской команде. И таки добился своего — наступил день, когда меня пригласили в дубль Черноморца. Одновременно я учился в ПТУ. 16-летним познал человеческое горе — в автомобильной катастрофе погиб мой отец. Мои ежемесячные 180 рублей на стройке были большой поддержкой для семьи. Все до копейки я отдавал матери. Потом двухгодичная служба в одесском СКА, возвращение в Черноморец, но уже не в дубль, а в основной состав. — А потом последовало приглашение в киевское Динамо... — Да, дважды — в 83-м и 84-м — Неужели вы сначала отказались? — Так ведь мама все еще нуждалась в моей поддержке, моем пребывании возле нее. Потом она вышла замуж и благословила меня на переезд в Киев. Окончательно же меня убедил в том, что нужно принять приглашение Лобановского, Буряк. Мы долго разговаривали с Леонидом в его киевской квартире, и я созрел. — Но ведь Буряк же не мог вам гарантировать место в составе. — Естественно, но он убедил меня в том, что Динамо на порядок выше Черноморца, и что мой талант здесь должен сполна раскрыться. — Было ли ощущение, что Лобановский пригласил вас прежде всего за спринтерские качества? — А он этого и не скрывал. Главное было в максимально эффективном использовании этих моих природных данных в командной игре. Плюс, разумеется, умение влиться в общую модель действий Динамо. — Вы назвали свои спринтерские данные природными. Значит, это у вас не от тренировок, а от Бога? — Я с детства любил бегать рывками, постоянно на тренировках отрабатывал ускорение. Но я как-то уже говорил об этом в одном интервью: никогда бы Борзов, к примеру, не стал олимпийским чемпионом, сколько бы не тренировался, если бы у него не было соответствующих природных данных.

«Уставая, мы жаловались друг другу, но не Лобановскому»

— Кого вы встретили в Динамо в лице Лобановского? — В меру жесткого, очень тактичного человека, тонкого психолога. Я бы сказал, что особых проблем не было у тех игроков, которые к своим обязанностям относились профессионально. Лобановский, думаю, тонко почувствовал, что для того, чтобы я заиграл на максимальных оборотах, на меня не нужно кричать, а прежде всего успокоить. Я же ощутил, что тренер верит в меня... — И вы забили сначала в Донецке два мяча Шахтеру, реализовали пенальти на выезде в игре с московским «Динамо», потом еще два ваших гола московскому Спартаку в Киеве прошли на «ура». И Малофеев пригласил вас в сборную. — Да, и я попал сразу же на тот злополучный матч с Данией, о котором мы уже говорили. — Сказался ли ваш неудачный дебют в сборной на игре за киевское Динамо? — Некоторый спад в игре, помнится, был, но в целом сезон 1985 года, думаю, я отыграл прилично. — А как насчет выносливости? Не секрет ведь, что Лобановский всегда давал игрокам на тренировках огромные нагрузки. — Да, бывало, уставая, мы жаловались друг другу. — А Лобановскому? — Никогда. Мы ведь в глубине души понимали, что так надо. Наша физическая готовность порой достигала такого уровня, что кое-кто не прочь был заподозрить нас в употреблении анаболических средств. Но ни о каком допинге, разумеется, не могло быть и речи. Нашим допингом были работа и дисциплина. — И никто и никогда не нарушал дисциплину? — При Лобановском это было очень сложно сделать. Да и зачем, если мы тогда избрали для себя иную цель — выиграть Кубок кубков.

«Квартиру я получил за два гола Рапиду»

— Неужели вы с партнерами с самого начала верили, что выиграете его? — Мы верили Лобанонскому, а он нам постоянно твердил: «Вы готовы лучше соперника. Остается самая малость — доказать это в игре». — Вспомните какие-то неординарные ситуации в тех кубковых матчах, связанные со взаимоотношениями с Лобановским. — После рождения дочери я сказал Лобановскому, что нуждаюсь в квартире. Он без паузы ответил: «Забьешь «Рапиду» два гола — получишь!» Мы выиграли — 5:1, и, представляете, два «заказных» мяча я забил. Естественно, сразу же к Лобановскому, а он снова без паузы с серьезным выражением лица: «Я пошутил». Но ключи от квартиры я получил уже на следующий день не потому, что психанул тогда и сказал, что уеду в Одессу. Просто Лобановский всегда держал свое слово. Еще один эпизод. В Лионе перед финалом Лобановский по очереди вызывал каждого игрока к себе в номер для беседы. Помню, увидев тогда Лобановского серьезнее обычного и очень, как мне показалось, взволнованного, я не стал дожидаться его слов и сказал: «Не волнуйтесь Васильич, все будет нормально». А он мне: «Спасибо». И знаете, выйдя от Лобановского, я уже ничуть не сомневался, что мы увезем Кубок в Киев. А потом и была игра, которую я буду помнить всегда (с мадридским Атлетико» — 3:0. — А. С.). А какие овации устроили нам болельщики — и французские, и, кстати, испанские. — Игорь, вернемся к незабитым вами пенальти. — Правильно, нельзя же только о хорошем. Таковых было два в моей футбольной карьере. Об одном, в ворота Бешикташа, я уже говорил. — Лучше бы вы туркам два не забили, чем потом голландцам в финале чемпионата Европы-88 в Мюнхене. — Перед ударом, заметив, что ван Брекелен двинулся вправо, я сильно пробил по центру. Вратаря-то я перехитрил, но, увы, не поднял должным образом мяч, что по футбольным законам необходимо делать в подобной ситуации. Буквально пару сантиметров выше — и гол был бы неминуем. Но в футболе «чуть-чуть» не считается. Поражение — 0:2. В Киеве нас встречали тепло — как-никак вице-чемпионами Европы стали. Я же три ночи не мог уснуть. Это, пожалуй, был самый драматический момент в моей карьере. А вскоре я понял, что в сборную меня больше не пригласят. Впрочем, я ведь тогда перешел в Боруссию из Менхенгладбаха, и кто там уже меня видел из бывшего Союза?

«Лечили ногу, а причиной была спина»

— Как это произошло? — Когда начался массовый отъезд за рубеж звездного состава Динамо образца 1986 года, было такое чувство, что остаться дома — значит, остаться не у дел. Одним словом, я был не против подзаработать в зарубежном клубе. А почему именно менхенгладбахская Боруссия? Не знаю. Меня просто поставили перед фактом, и я подписал контракт. Конечно же, Боруссия, пребывающая на дне турнирной таблицы, с моим приходом рассчитывала на усиление игры. И сначала все шло хорошо. Я быстро стал одним из лучших снайперов чемпионата, забив четыре мяча в первых турах. Получил хорошую прессу. Но, увы, команду лихорадило, турнирное положение не улучшалось. — И чем можно было объяснить неудачную игру команды? — На мой взгляд, неумелым тренерским руководством. Я бы сказал — ни психологии, ни тактики. К примеру, мы часто получали голы в свои ворота из-за неотлаженного искусственного офсайда и в то же время постоянно играли без последнего защитника. Я отказывался это понимать. Когда же высказал свои соображения по этому поводу тренеру, он отказался их обсуждать. А вскоре я очутился на скамейке запасных. — Как в клубе отнеслись к возникшим у вас проблемам? — В клубе-то меня поддерживали. Я еще Вердеру потом забил два мяча. Но нервное перенапряжение дало о себе знать. Плюс травмы. Лечили долгое время ногу, а оказалось, что всему причиной была спина…

«Было предложение из США…»

— И вы оказались в клубе дивизионом пониже — Айнтрахте. — Да, в Брауншвайге. Моими партнерами в новом клубе стали Виктор Пасулько и Сергей Фокин. За два года я забил 25 мячей. Мне предлагали продлить контракт. Но все-таки это был не тот уровень. А как только я почувствовал, что на поле не испытываю особого рвения, решил вернуться в Одессу. — Но прежде приходилось слышать, что вы открыли в Германии свою фирму. — Да, я действительно стал коммерческим директором фирмы по изготовлению витаминов. Могу сказать, что функционирует она и поныне. — По возвращении в Одессу вы не сразу попали в Черноморец. Чем занимались? — Просто приходил в себя, при этом немного занимался фирмой и поигрывал в футбол на первенство города и области, чтобы поддержать форму. — В Черноморец вас пригласил Буряк? — Да, он меня давно звал, но я выдерживал паузу в связи с тем, что было предложение из США. Однако предложенный там контракт меня не устроил. — В составе Черноморца вы забили несколько мячей на предсезонном сборе в Швеции, первый — на старте чемпионата и... исчезли. Что же произошло? — Сначала досадная травма, а потом по нескольким принципиальным вопросам мы не сошлись с руководством. — С Буряком? — Нет, Леонид здесь ни при чем, с ним мне было интересно работать. У меня возникли разногласия с руководством клуба. — Какие? — Я думаю, об этом не стоит писать. — Ваше право, разумеется. И что же было потом? — Я тренировался самостоятельно, пока в конце 95-го не поступило приглашение из Мариуполя, куда я и отправился в качестве играющего тренера.

«Увы, в футбол вмешалась политика»

— Во вторую лигу. Помню, мы тогда с вами разговаривали, и вы сказали, что уверены в стремительном прогрессе команды. — Да, была определена конкретная задача — поэтапный выход в высшую лигу. Заметьте, это и было сделано. — После смены Погребняка у руля мариупольского «Металлурга» из-за «негостеприимства» по отношению к судьям, о чем не хочется вспоминать, вы работали в паре с Павловым. Невооруженным глазом было видно, как вы сработались. Почему же Беланов снова ушел? — А Беланов, извините, вынужден был уйти. Причина? Много для меня сделавший Поживанов, которого я поддерживал, проиграл выборы мэра города. Увы, в футбол вмешалась политика. — И вы уехали в Одессу? — Естественно. В свой родной город, где в общем-то на энное расстояние отошел от футбола и вплотную занялся бизнесом. Александр СЕРДЮК, 17.04.1999 Блохин, Беланов, Шевченко и еще 11 украинцев, номинированных на Золотой мяч

На ваш взгляд, какой результат покажет сборная Украины на Евро-2020?