Интервью из прошлого. Владимир Трошкин: «На нас просто ездили. Аукаются нагрузки только сейчас»

К 25-летию некогда популярной газеты КОМАНДА мы решили открыть рубрику «Интервью из прошлого», в которой найдем место наиболее резонансным и памятным публикациям разных лет

Сегодня герой проекта — полузащитник киевского Динамо и сборной СССР 70-х, заслуженный мастер спорта Владимир Трошкин, который ушел из жизни год назад, 5 июля 2020-го. Разговор с Владимиром Николаевичем состоялся в конце 1996 года.

«В Базеле перед финалом он подошел ко мне и спросил: «Васильич, сколько, по вашему, ве­сит эта чашка?» и показал на афишу, на которой красовался Кубок кубков. «Какое это имеет значение?» — «Для вас, может, быть, и не имеет, а мне ее тащить в раздевалку. У нас ведь как, ес­ли что тяжелое, пусть Трошкин тащит, он здоровый». У меня «мандраж» предстартовый, а тут — про «чашку», которую, кстати, неизвестно было кому тащить, нам или венграм...» В этом воспоминании Валерия Лобановского — лишь некото­рые черты характера заслужен­ного мастера спорта Владимира Трошкина — твердость духа, тонкое чувство юмора, уверен­ность в себе и товарищах.

Некоторые забавные эпизо­ды вспоминаю и я, ведь знаком с этим человеком уже довольно долго. Не раз встречались на футбольном поле, когда Прессингу приходилось держать экзамен перед командой ветера­нов киевского Динамо. И в иг­ре, и в жизни Владимир Никола­евич вызывает симпатию. Как-то в одном из сел на Черкасщине запустил я мяч с пенальти «по самолетам», так Трошкин боль­ше года после этого «травил» меня по этому поводу. Не забыл я этого…

— Вы-то сами всегда 11-метро­вые точно били?

— К точке подходил, лишь ког­да играл в классе «Б». Однако пос­ле первого промаха бросил это за­нятие.

— А когда вообще мяч впервые попался вам на глаза?

— Родился я в небольшом город­ке Енакиево. Детство, как у всех ре­бят моего поколения — послевоен­ное. Рос в многодетной семье: чет­веро братьев и две сестры. Помню, ходил в заводской садик. Там, на­верное, впервые, и пнул мяч. Прямо ударить — уже считалось достиже­нием. Рядом с нашим домом был завод Коксохим, многие там и ра­ботали. Мой отец — замначальника цеха — одновременно возглавлял заводское спортобщество Аван­гард. Хотя время было тяжелое, но занимались люди спортом — и ве­лосипедисты были, и штангисты, и борцы, и боксеры. Даже фехтовани­ем увлекались. И, естественно, — футболом. Отец, сам поигравший до 42-х лет, и тренировал футболь­ную команду. Вплоть до 1973 года, пока семья не переехала в Киев. В Динамо мне тогда выделили квартиру.

Футбол у нас, как в Бразилии, был поистине народной игрой. Причем даже уличные баталии были органи­зованными — в 60-тысячном горо­де соревнования проходили в двух лигах. Своими силами заводчане построили стадион. Энтузиазм был у людей, стремление к чему-то.

Окончив 6-й класс, и я пошел ра­ботать на завод, одновременно по­сещая вечернюю школу. Занима­лись четыре дня в неделю, но шко­ла была настоящая, знания хорошие давали. Смотрю теперь «Послед­ний звонок», «Большую перемену» и вспоминаю свои «университеты».

— И первые шаги в футболе?

— Играл в заводской команде, одновременно работая электросле­сарем. Спустя полтора года пригла­сили меня в команду мастеров Шахтер (Енакиево), выступав­шую тогда в классе «Б». Получилось так, что рядом с нашим Коксохимом был большой металлургиче­ский комбинат, на котором работа­ло гораздо больше людей. Мы ни­когда не могли обыграть соседей в первенстве города. Вечно — то вто­рые, то третьи. В 1966 году мы все-таки стали первыми, и меня забра­ли в стан «врага». Именно на базе комбината и создали Шахтер, ко­торый получил статус команды мас­теров, обыграв в стыковой встрече горловских одноклубников. Тогда такая система практиковалась, чемпион области в переходном мат­че встречался с худшей донецкой командой класса «Б». Победитель получал место «под солнцем». Все выполнялось неукоснительно, как в Англии. Именно в Шахтере я впервые почувствовал вкус настоя­щего футбола, ведь рядом даже мастера спорта играли.

— Но уже спустя год вам при­шлось собираться в дорогу.

— Подошло время служить. Ме­ня забрали в киевский СКА. Отбор был простой: из заявок команд мас­теров выписывались фамилии игро­ков призывного возраста — и впе­ред. Неважно, шестьдесят человек, семьдесят. Кстати, впоследствии, будучи тренером СКА, я сам этим занимался. А дальше — закон джунглей, выживает сильнейший. Никто ни с кем не возился. Подходишь — играешь, не выдержал кон­куренции — в часть. Меня постави­ли на позицию либеро, но «отслужить» от звонка до звонка не успел. Получил приглашение от Динамо, якобы на меня сам Дед обратил внимание. Хотя должен был очу­титься в... Черноморце. Меня вроде как уже «поступили» в какой-то институт в Одессе, торговый что ли. Помню, даже заявление на имя ректора написал.

Маслов сказал: «Чтобы этого бандита здесь не было»

— И тем не менее, вы стали ди­намовцем...

— Привезли меня прямо в аэро­порт — киевляне как раз улетали на очередную календарную игру. Но Маслов сказал, чтобы меня немедленно спрятали на базе. Дело в том, что ко мне проявлял интерес и мос­ковский ЦСКА. И пока меня втиха­ря не перевели в войска МВД, ника­кая огласка не нужна была. Так вместо самолета я попал в Кончу-Заспу.

Первый и единственный матч за «дубль» я провел в Киеве против до­нецкого Шахтера. Оба коллекти­ва шли в лидерах — «боек» получил­ся приличный. Мы все же победили — 2:1, я даже гол забил. Однако на поле возникла драка. Не обошлось и без моего участия. На что мудрый Виктор Александрович Маслов ска­зал: «Чтобы этого бандита здесь больше не было!» И перевел меня в «основу», за которую впервые вы­шел против минских динамовцев.

— Говорят, посмотрев несколь­ко раз фильм Григория Лившица «Строгая игра», где снимался юный Володя Мунтян, вы пообе­щали друзьям, что будете с ним иг­рать в одной команде...

— Да как я мог такое обещать: где Енакиево, а где Киев? Если уж вспомнили о том фильме, то, навер­ное, не многие знают, что главную роль в нем играл Сергей Морозов — тот самый, который тренировал недавно винницкую Ниву, а Мунтян дублировал его, снимаясь в фут­больных сценах. Кстати, с Григори­ем Лившицем мы многие годы дру­жили. Он снял много хороших фильмов, самый известный из кото­рых — «Обратной дороги нет». Главного героя там играл Николай Олялин. Я был на съемках, теперь с Николаем — приятели. К сожалению, Лившица уже нет в живых — хожу к нему на могилу. Вообще дружен со многими актерами. С Богда­ном Ступкой, Сергеем Ивановым, например, режисером Романом Балаяном.

— Владимир Николаевич, вы застали Деда, работали под руко­водством Сан Саныча Севидова, с самого начала прошли путь к вер­шине под руководством Лобановского...

— Каждый из них — великий тре­нер, хотя по-человечески все были разные. Перелом, конечно, внес Валерий Васильевич. Еще работая в Днепропетровске, он готовил себя к Динамо. Пробовал, эксперимен­тировал. Кстати, Днепр хорошей командой сделал. Как мы уже поз­же узнали, методика подготовки у нас была голландская: тамошний футбол слыл самым прогрессив­ным в мире.

— Представляю, как возросли нагрузки.

— По сути, мы шагнули в новый футбольный век. Работали, как лучшие профессиональные клубы Ев­ропы. Лобановский пришел в Ди­намо 34-летним. Все упражнения он выполнял вместе с нами, и бегал, и прыгал. Естественно, может быть, не в таком объеме. Для нас это мно­го значило. Как раз в то время в клуб был приглашен Михаил Ошемков. Именно он, владея иностранными языками, отслеживал в западных изданиях все новинки, интересную информацию. Изучалась не только методика подготовки, но и принци­пы ведения футбольного хозяйства в клубе.

«Драки были и будут»

— Йожеф Сабо в одном из сво­их интервью сказал, что в его вре­мена между футболистами возни­кали драки...

— Они были и будут. Не знаю, как в иностранных клубах — поиграть там не пришлось, а вот у нас это бы­ло не в диковинку. Причины? Не все одинаково переносили бремя сла­вы. У меня, например, на этой поч­ве возник конфликт с Анатолием Бышовцем. На тренировке его нельзя было толкнуть даже плечом в плечо. Я понимал, что партнера постоянно преследовали травмы, но ведь и мне надо было пробивать­ся в состав, хотя грубость на поле всегда считал неприемлемой. Не мог себе позволить ударить челове­ка так, чтобы он больше не играл. Бывало и трудновато приходилось: и Альберта опекал, и против Эусебиу в трех матчах персонально дей­ствовал, играл рядом с Ворониным, Стрельцовым, Метревели… Это все звезды, но чтобы останавливать любой ценой — воспитание не то.

— А с Лобановским как?

— Разъяснительную работу Вале­рий Васильевич вел минимальную. Если же игрок не понял, его «глуши­ли». Даже когда Лобановский сам допускал ошибки, признавать их не хотел. У него была цель, к которой он уверенно шел. На размышление времени не было — сейчас я это пре­красно понимаю. Как и то, что мно­гое мы делали неправильно. Воз­можности человеческого организма не беспредельны. На нас просто ездили — в полном составе Ди­намо играло за первую сборную, я с Буряком, кроме того, постоянно привлекался и в олимпийскую команду, добавьте к этому различ­ные турниры за рубежом, когда при­ходилось зарабатывать деньги для спорткомитета. Какой там отдых! Помню, дал нам Васильич как-то свободных 13 дней, так это такое счастье было... Хотя и в эти две не­дели каждый должен был вкалы­вать по индивидуальному плану. Как же было не спорить? Аукаются нагрузки только сейчас, когда люди присесть нормально не могут.

— И все-таки, сцепив зубы, вы работали. А когда почувствовали, что и в Европе мажете навести шо­роху?

— Нам постоянно вбивали в го­лову, что мы чего-то достигнем. Да и сами понимали, что такой огром­ный объем проделанной работы должен принести плоды. В 74-м мы выиграли чемпионат и привезли в Киев Кубок страны. Команда могла решать вопросы уже и на междуна­родной арене. Ведь мы по сути каж­дый поединок играли так, будто нас было двенадцать — настолько высок был уровень физической готов­ности. До этого времени из совет­ских команд лишь московское Ди­намо выходило в финал еврокубков, поэтому полной уверенности в успехе не могло быть. Однако Лоба­новский воспитывал в нас психоло­гию победителей. Мол, во время войны и в снегу спали, но гриппом никто не болел. Наверное, мы уже были готовы к восхождению, хотя сами того не осознавали. Похоже, так и должно быть. Каждая игра как последняя, к любому сопернику от­носились с осторогой. Хотя на своем поле в те годы мы мало кому дарили даже одно очко. Не знаю, как для остальных ребят, но для ме­ня ничья в Киеве была сродни ка­тастрофе, не говоря уже о пораже­нии.

«По зайцам мы палили из ружей»

— Такие психологические и фи­зические нагрузки, постоянные стрессы — их же как-то нужно бы­ло снимать...

— У нас практически не было сво­бодного времени, бывало, приле­тим вечером с игры, а уже в шесть-семь утра — снова в путь. Если и был после матча выходной, то на­значалась парная. Аккурат на сере­дину дня, чтобы ни туда и ни сюда. Лобановский все просчитывал. А восстанавливались на базе. Биль­ярд, настольный теннис, машины свои мыли. Женя Рудаков, к приме­ру, голубей держал. Я на рыбалку ходил. Ружья у нас даже были спря­таны.

— ??

— Весной, когда Днепр разливал­ся, а дамбы тогда еще не было, во­да доходила до поселка. Вот и при­ходили по ночам к нам зайцы пря­мо на футбольное поле. Мы пыта­лись охотиться, но получалось не­важно — «косые» близко не подпускали.

— Что же за команда без карти­шек?

— Почему же, играли. Сразу пос­ле домашних игр нас привозили на базу — восстанавливаться. Запу­скали нас в кислородную камеру, чтобы кислородом чистым подыша­ли, а потом уже за карты садились. После игры и так трудно уснуть, а тут еще надышишься. Вот всю ночь и «шлепали». Никто не контролировал и в одиннадцать отбоя не объявлял.

— Так можно было и в город рвануть?

— У нас такое не практиковалось. По крайней мере, не помню подоб­ных случаев. К тому же, чтобы вы­ехать за пределы базы, под окнами у Лобановского нужно было про­ехать, а беззвучных машин пока еще не изобрели.

У меня проблем вообще не было: постоянно рыбачил. Эта привязан­ность — с детства. Помню, еще пя­тилетнего, два родных дяди брали меня с собой на рыбалку. В Конче любил посидеть один на берегу — неважно клюет, не клюет. Не по мне ловить рыбу там, где ее разводят. Вот когда надо проявить хитрость, смекалку — это да. Года два даже на зарядку не ходил. Только в день игры не рыбачил. А так встал в четыре, в пять утра, за удочки — и на речку. Лобановский меня не трогал: знал, что рыбу ловлю. До сих пор страсть осталась. Если приносил улов, то отдавал его на кухню. Там Дора Никитична, наш повар, все и готовила.

Кроме того, Лобановский всей командой возил нас на концерты. Жены подъезжали прямо к «Укра­ине». После концерта супруги — по домам, а мы — к себе на базу. На «дубль» ездили. Часто брал с собой дочурку Алену. Она еще маленькая была, но ей уже было интересно. Для меня же целых два часа с дочерью — это нечто. Зимой, когда вы­падали свободные дни, на хоккей ходили.

— А с режимом как дела обсто­яли? Закурить, рюмочку опроки­нуть?

— Не курил до 28-ми лет, а вод­ка или коньяк никогда не были мо­им пристрастием. Да и ребята этим не увлекались. Это сейчас у футбо­листов с этим столько проблем.

Юрий Сай, 07.12.1996